Правозащитник Азам Фармонов 11 лет заключения провел в «Жаслыке» – самой зловещей колонии Узбекистана, теперь он уже год на свободе и… выращивает тыквы.

Азам Фармонов был председателем Сырдарьинского отделения Общества прав человека Узбекистана (ОПЧУ), когда в 2006 году был обвинен по статье 165 Уголовного кодекса Узбекистана – «Мошенничество» – и приговорен к 9 годам лишения свободы.
В 2015 году «за постоянное нарушение дисциплины» в колонии его срок был увеличен еще на пять лет.
3 октября 2017 года Фармонов вышел на свободу наряду с другими политзаключенными после смены власти в стране.
Все 11 с половиной лет заключения Азам провел в «Жаслыке» – самой суровой колонии страны, о которой говорили: «Пойдешь – не вернешься».
О том, какие воспоминания у него сохранились о «Жаслыке», как он провел год на свободе, какие планы на будущее – в интервью нашего корреспондента.
– Азам, о печально известном «Жаслыке» говорено-переговорено достаточно. Но у каждого свое видение, особенно у правозащитника. Что бы вы сказали вкратце о своих годах, проведенных там?
– 6 июля 2006 года передо мною открылись ворота «Жаслыка». Думаю, что эта колония отличается от всех других мест лишения свободы в Узбекистане. И прежде всего с экологической точки зрения: она расположена в зоне Приаралья, в Каракалпакстане.
С другой стороны, в «Жаслыке» «поставлены на поток» не только физические пытки, но и психологические, которые заранее спланированы и доведены до совершенства, можно сказать, организованы с умом. Справедливости ради должен сказать, что не все одиннадцать с половиной лет, которые я провел там, наблюдалась такая ситуация.
Например, в последние годы физические пытки заметно ослабли, но психологические оставались почти на прежнем уровне.
– Что вы имеете в виду под словом «психологические»?
– В зоне отсутствовало одно из важнейших прав не только заключенного, но вообще каждого человека – право на обращение с ходатайством или жалобой в вышестоящие инстанции.
Например, в зоне висит ящик для писем и жалоб спецпрокурору. Но никто не может им воспользоваться по простой причине: бумага, всего один лист, дается только раз в неделю для письма домой.
Вдобавок выделяется определенное время, и если вы в течение этого времени не успели написать, то ее забирают обратно.
Почти все, кто попадает в «Жаслык», автоматически включаются в список постоянных нарушителей дисциплины.
Два раза в год вам вписывают дисциплинарное наказание, чтобы вы не подпали под амнистию. Чаще всего это осуществляется через определенных заключенных, которые взамен на хорошие условия содержания готовы на всё. Они и пишут «свидетельские показания» о ваших «нарушениях».
– Известно, что в те годы смертность среди заключенных «Жаслыка» была очень высокой. Какова была медицинская помощь больным?
– Как вы знаете, в каждой зоне есть свой медицинский отдел. На языке заключенных – это санчасть.
В первые годы, я имею в виду 2006-й, приходишь туда, например, с простудой – тебе дают какую-то таблетку. Рядом кто-то жалуется на позвоночник – ему выписывают ту же таблетку, у кого желудочная болезнь – тоже получает эту таблетку.
Еда была хуже некуда. Отсюда и вид у заключенных такой: худые, изможденные, с постоянным ощущением усталости.
Многие, кого этапировали в «Жаслык» из других зон, где они пробыли по пять и даже десять лет, потом говорили, что только здесь почувствовали, что являются заключенными.
Люди рассказывали, что в других зонах они выходили работать, могли пройтись по сектору, общаться с заключенными. Они всегда хранили тетрадь и ручку при себе, при необходимости могли жаловаться, а в «Жаслыке» – только четыре стены вокруг. («Жаслык» является зоной камерной системы содержания. – Прим. Ц-1).
Одним словом, «Жаслык» был местом, где физические и психологические пытки практиковались и отрабатывались в совершенстве.
– Международные правозащитные и иные организации не раз предлагали узбекистанскому руководству закрыть «Жаслык»…
– Когда эти требования усиливались, и не только по закрытию «Жаслыка», но вообще по улучшению условий содержания заключенных, в колонии постепенно становилось лучше. Тем не менее пытки сохранялись, но в завуалированном виде.
Сегодня, когда между властью и народом наблюдается определенное сближение, в обществе происходят значительные изменения, надеюсь, вопрос о возможности закрытия «Жаслыка» в ближайшее время встанет на повестке дня, и, я уверен, «Жаслык» закроется.
– И его оставят как памятник времен тоталитаризма и деспотизма, и туда можно будет организовывать экскурсии?
– И такое вполне возможно.
– Вы уже год на свободе. Как прошел этот год, какие планы на будущее?
– Мы с бывшими политзаключенными Агзамом Тургуновым и Дильмуродом Сайидом образовали неправительственную организацию «За установление справедливости». Цель – добиться пересмотра уголовных дел всех политзаключенных времен правления Ислама Каримова.
Очень надеемся на помощь нового руководства Узбекистана во главе с президентом Шавкатом Мирзиёевым. Ведь без справедливости, особенно в отношении бывших осужденных, осуществление грандиозных задач, поставленных перед узбекистанцами, невозможно.
Еще помогаю родственникам осужденных с обращениями в те или иные государственные органы с заявлениями, особенно тем, кто беспокоится за своих родных на зоне. Одним словом, правозащитную деятельность в том или ином виде продолжаю и по сей день.
– Вы – зять известного ветерана правозащитного движения Узбекистана Талиба Якубова. Будучи родом из Ферганской долины, любовь нашли в Джизаке. Как так получилось?
– Еще будучи холостяком, я стал членом Общества прав человека Узбекистана, возглавляемого в то время Талибом-ака. Поэтому нередко приходилось бывать в его доме. Когда я задумывался о женитьбе, то для себя решил, что правозащитная деятельность очень трудна и ответственна, и что у такого человека должна быть спутница жизни, понимающая эти трудности.
У Талиба-ака была дочь Азада, как никто другой знающая эти тонкости. Вот и решились. Имеем двоих детей: сына и дочь.
У Азама и Азады в Гулистане (центр Сырдарьинской области) имеется свой дом, но они живут с Талибом-ака в его доме в Джизаке.
– Это мы с Азадой так решили, и Талиб-ата (Азам слегка улыбается: «ата» («дедушка») – так в Узбекистане называют очень уважаемого человека) поддержал наше предложение. Ведь вы знаете, что Талиб-ата совсем недавно вернулся из Франции, где свыше одиннадцати лет пребывал в качестве политического беженца. Ему нужны поддержка и уход, ведь человеку без малого 80 лет.
— Заметив, что я с некоторым удивлением смотрю на холмик из тыкв во дворе дома, Азам объясняет:
«Арендовал несколько гектаров земли у фермера, вот и урожай удался на славу. Оптом просят по полторы тысячи сумов (около 17 центов) за кило. Не даем: с началом зимы тыква подорожает – тогда и реализуем. Надеюсь, получится около 15 млн заработать (1800 долларов США).

Уходя из дома Талиба Чкубова и Азама Фармонова, я невольно подумал, что такие люди, как Азам, никогда не отступят от однажды избранного пути.
Ибо знают, что этот путь призван служить справедливости и добру. В конечном итоге – миру на земле.
11 с половиной лет тюрьмы – просто промежуток в жизни таких людей, как Азам. Эти годы их еще больше закаляют духом, делают их еще сильнее. Азам Фармонов – тому живой пример…
Салиджон Абдурахманов – корреспондент Ц-1 в Узбекистане

https://centre1.com/uzbekistan/pravozashhitnik-azam-farmonov-o-zhaslyke-...