Известный российский правозащитник, руководитель постоянной комиссии по правам человека за рубежом Совета по правам человека при президенте РФ Андрей Юров, недавно вернувшийся из рабочей поездки по Чечне, Дагестану и Краснодарскому краю, рассказал «Кавказской политике» о положении с правами человека в этих российских регионах, соблюдении прав человека в России и странах СНГ и том, почему власть не должна взращивать гражданское общество.

- Если говорить о ситуации во всем постсоветском пространстве, исключив страны Балтии, она ровная в стабильно нехорошем смысле. При этом есть крайности в обе стороны. Например, ситуация с правами человека несколько получше в Украине, если не считать последние события, в Кыргызстане, Молдове и, по ряду пунктов, в Грузии. Сейчас по Грузии ничего сказать не могу, так как, по отзывам многих экспертов, там ситуация меняется. Но в целом по соблюдению закона полицией, свободе собраний, регистрации общественных организаций положение там было значительно лучше.

Из противоположной крайности на первом месте стоит Туркменистан – самая закрытая страна постсоветского мира, откуда мы получаем только отдаленные полуподпольные сведения от сохранившихся там журналистов и экологов. Достаточно закрыт Узбекистан.

- Россия в этом отношении ближе к какой группе?

- Если не брать первые четыре страны, ситуация с соблюдением прав человека в России приличная, несмотря на все отдельные кошмары. Примерно также обстоят дела в Армении и Азербайджане. Хотя в последнем ситуация чуть похуже, ближе к Казахстану, речь идет о нарушении многих фундаментальных прав и свобод, прежде всего свободы слова, собраний, ассоциаций.

- Вы отметили особое положение с соблюдением прав человека в Грузии. Чем вызван этот «прорыв»? Ведь из государств Кавказа только Грузия попала в число благополучных в этом отношении стран…

- Думаю, тут двойной фактор. Руководство страны понимало – в некоторых вещах нужно провести системную реформу, в некоторых власть просто не мешала гражданским организациям активно действовать, в том числе через международные структуры, такие как Совет Европы. В Грузии прошла существенная реформа полиции, работало много независимых гражданских организаций, которые даже смогли контролировать власть.

Другое дело, чем вызвана такая позиция руководства. И здесь я не знаю, добрая ли это воля Михаила Саакашвили или давление Евросоюза, который требовал, чтобы при оказываемой стране огромной помощи соблюдались многие права и свободы.

Какой из этих факторов сработал, мы не знаем. Но факт остается фактом – ситуация в Грузии значительно отличается и от Азербайджана и от Армении. Поэтому многие правозащитные конференции с представителями кавказских государств проходили, например, именно в Грузии.

- Вы недавно вернулись из рабочей поездки в Чечню и Дагестан. Ситуация с гражданским обществом  в этих республиках различна?

- Да. С точки зрения террористической угрозы Чечня сегодня безопаснее, но гражданское общество там очень слабое, да и за минувшие годы оно не могло сформироваться как сильное и независимое. В Дагестане постоянно происходят неприятные инциденты силового характера, но там очень сильное гражданское общество.

Мы были в редакции независимого медиа-холдинга «Черновик», где проходят пресс-конференции, к журналистам приходят представители власти – такого нет во многих регионах центральной России, это, действительно, уникальные вещи!

В день нашего визита проходило сразу несколько мероприятий с участием общественности – круглый стол в «Черновике» по общественному контролю, заседание Общественной палаты и большое мероприятие по городскому устройству.

- Причины слабого гражданского общества в Чечне?

- В этом есть и объективные причины: в условиях двух тяжелейших войн очень много активных людей уехали из республики, очень многие из оставшихся вынуждены выживать, зарабатывая на хлеб.

Первое, что нужно для сильного гражданского общества – не опека и поддержка со стороны властей, ему нужно просто не мешать, второе – экономически и политические независимые граждане. Если двух этих факторов нет, я не говорю сейчас конкретно про Чечню, точно так же в любом другом регионе или стране шанса на сильное гражданское общество просто нет. Лучшее, что может возникнуть – объединения книголюбов или филателистов, как в СССР, которые всегда являются частью общей системы.

- Из кавказских республик в ЕСПЧ, пожалуй, приходит наибольшее количество жалоб из России. Это действительно связано с тем, что там права человека нарушают больше всего?

- В условиях большого количества операций, связанных с борьбой с терроризмом, уровень грубых нарушений прав всегда больше – задерживают тех, кто не виноват, страдают целые семьи, речь идет, прежде всего, о жизни и смерти. Для остальных российских регионов это скорее экзотика, как в Кущевке, люди с автоматами по улицам не ходят.

Нарушения там порой носят настолько серьезный характер, что тяжело искать защиты в национальных механизмах, которые к тому же работают слабо. Если, например, в Краснодаре или Воронеже есть шанс на решение дела на уровне районного или краевого судов, даже не всегда нужно обращаться в Верховный суд, там ситуация кардинального другая.

К тому же, как я уже говорил, там очень слабые гражданские организации, которые в лучшем случае помогут составить жалобу в ЕСПЧ. Людям просто некуда больше обращаться.

- С чем связан особый интерес президентского Совета к Краснодарскому краю? Члены СПЧ приезжают на Кубань за последние пару месяцев уже несколько раз…

- Прежде всего, с серьезным делом Михаила Саввы (директор грантовых программ Южного регионального ресурсного центра, которого ФСБ обвиняет в мошенничестве при реализации гранта. Полгода провел в СИЗО ФСБ – прим.авт.). Многие члены Совета по правам человека знают Михаила Валентиновича уже больше десяти лет, и его дело для нас знаковое. Не только как, мягко говоря, политизированное, но и как в целом наступление на гражданское общество в регионе и стране.

Приехав на первые судебные заседания, увидели, что ситуация на Кубани не простая. В целом гражданское общество здесь слабое, нет сильных организаций, способных влиять на власть, слишком размыты и неэффективны существующие переговорные площадки в сфере прав человека.

Для меня показательно – как приезжаешь в регион, и к тебе приходят десятки активистов, члены СПЧ становятся некой «жалобной книгой». При этом говорят, что некуда больше обращаться… Хотя ситуация здесь и не совсем критическая, есть регионы, где власти не могут набрать ту же Общественную палату – нет и двадцати «живых» общественных организаций.

- Что нужно для изменения ситуации?

- Прежде всего, развитие гражданского общества зависит от него самого. Власть не должна мешать этому процессу, от нее требуется только диалог. При этом власть не должна и выкармливать, выращивать гражданское общество, это совершенно неверный подход. Ответственность за это должно нести само общество.

Беседовал Андрей Кошик